Мнение | В октябре 2025 года Национальная избирательная комиссия Танзании обнародовала результаты президентских выборов.
Демократическая процедура не означает демократии – такой вывод можно сделать,если посмотреть на голосование в Африке. Впрочем,это верно далеко не только для африканских стран.
Пример для Путина: Поль Бийя,92 года,«избрался» еще на семь лет
@PR_Paul_BIYA
Воктябре 2025 года Национальная избирательная комиссия Танзании обнародовала результаты президентских выборов. Действующая глава государства Самия Сулуху Хасан одержала победу с97,66% голосов при явке в82%. Цифры выглядели триумфально— почти абсолютная поддержка,почти всеобщее участие. Имало кто запределами страны помнит,что занесколько недель доголосования крупнейшая оппозиционная партия страны Chadema была лишена регистрации поформальным основаниям. Еtлидер Тунду Лиссу небыл допущен кучастию ввыборах,апротесты против этих решений— жестоко разогнаны полицией.
Намногих участках вдень голосования наблюдатели фиксировали хорошо знакомую россиянам картину— официальная явка якобы зашкаливала,ноизбирателей было невидать.
Очень похожие сцены разворачивались ивКамеруне,где 92-летний Поль Бийя «переизбирался» уже навосьмой срок под аккомпанемент насилия врегионе Дуала,ивКот-д’Ивуаре,где 255 человек были арестованы запопытку оспорить итоги подсчета голосов.
Все эти события заставляют задаться вопросом— если выборы считаются главным критерием демократии,почемуже они так редко меняют власть,покрайней мере вАфрике? Ипочему институт,призванный вродебы обеспечивать сменяемость элит,превратился вритуал ихнесменяемости?
Электоральный календарь Африки в2025 году выглядел довольно насыщенным. Президентские выборы прошли или были назначены более чем вдвадцати странах континента. Для международных наблюдателей ианалитиков это традиционный «стресс-тест» демократических институтов— проверка,способныли формальные процедуры обеспечить реальную политическую конкуренцию имирную передачу власти.
Результаты этого теста оказались удручающе предсказуемыми. Вподавляющем большинстве случаев действующие президенты или ихназначенные преемники побеждали снеправдоподобным перевесом,аоппозиция оказывалась маргинализирована еще настадии допуска кголосованию. Даже современные технологии (вРоссии это неплохо известно)— отбиометрической регистрации доэлектронной передачи протоколов— никак неменяли сути происходящего.
Цепочка кейсов,которые мыхотим рассмотреть вэтой статье— Танзания,Камерун,Кот-д’Ивуар,Малави— напервый взгляд может показаться географически иисторически разнородной. Это страны сразным колониальным прошлым,разными социально-экономическими укладами,разной степенью вовлечённости вмеждународные организации иинституты.
Ихобъединяет кое-что более важное— схожая механика удержания власти через «выборы». Вовсех четырех случаях избирательный процесс сохраняется как институт,процедура,ноконкуренция внутри него системно подавляется.
Внекоторой степени этот список продолжает иМали,поднявшая практику узурпирования власти накачественно новый уровень. Ееподдержанная Россией военная хунта,похоже,решила полностью сбросить «электоральный» фасад иопираться отныне исключительно нагрубую силу.
Напримере этих событий сбольшой долей уверенности можно предположить,что африканские страны переживают сегодня невременный кризис традиционной демократической модели европейского типа,аскорее,укоренение всвоем общественно-политическом дискурсе принципиально иной устойчивой модели— электоральной автократии. Вэтой модели т.н. «выборы» становятся ритуальной процедурой без реальной альтернативы.
Содной стороны,они вполной мере сохраняют институт легитимации вовласти формального победителя,иименно поэтому ихнеотменяют.
С другой— вся реальная политическая конкуренция входе подобного рода имитационных мероприятий полностью выхолощена. Иэто уже несбой привычной европейской демократической системы,анормальное функционирование системы принципиально иной,вомногом близкой кроссийской.
Предсказуемость результата— нестыдный факт,который надо скрывать,чтобы избежать обвинения вфальсификации,анапротив,важнейший маркер устойчивости системы иееуверенности всвоих силах,который надо подчеркнуто демонстрировать всем вокруг: отпротивников допотенциально нелояльных избирателей. Именно поэтому вТанзании вся реальная оппозиция показательно вымарывается избюллетеней замесяц доголосования,вКамеруне протесты топят внасилии,авКот-д’Ивуаре победные результаты беззастенчиво достигают статистически невозможных величин,местами превышая 99%.
Вэтом ряду некоторым особняком стоит,пожалуй,лишь Малави— ноито,как редкое исключение,скорее подтверждающее общее правило. Всентябре 2025 года там состоялась формально мирная передача власти отдействующего президента коппозиционному кандидату. Однако итот результат стал возможен лишь благодаря уникальному прецеденту 2019 года,когда под давлением массового гражданского протеста малавийскийКонституционный суд был вынужден аннулировать итоги выборов из-за массовых фальсификаций. Только после этого власть признала поражение. Тесобытия стали известны как «дело Tippex»— поназванию популярного бренда канцелярских принадлежностей,чьей корректирующей жидкостью замазывались оригинальные записи напротоколах. Пример Малави показывает,что вектор наузурпацию теоретически обратим,нолишь при наличии независимой судебной ветви иготовности элиты признавать свое поражение— иными словами,условий исключительно редких.
Еслиже посмотреть напроблему шире,тонаполитической карте Африки сегодня четко проступают как будто два пояса: «пояс переворотов без выборов» (Мали,Буркина-Фасо,Нигер,где военные хунты разорвали электоральный цикл иправят напрямую,без имитации народного волеизъявления) и«пояс выборов без выбора» (Танзания,Уганда,Экваториальная Гвинея,где выборы проходят регулярно,ноисход предрешен задолго додня голосования). Интуитивно хочется противопоставить эти два пояса друг другу,нопри более внимательном рассмотрении крепнет понимание,что это,скорее,непротивоположности,адве формы,посути,одного итогоже кризиса— кризиса политического представительства: элиты неготовы делиться властью инеделятся еюдотех пор,пока могут себе это позволить.
Современные узурпаторы власти,включая африканских,вбольшинстве случаев научились обходиться без грубых инструментов подавления гражданской активности вроде прямых запретов партий или открытой цензуры оппозиционныхСМИ. Беря пример втом числе сроссийского нацлидера,они используют практику,которую политологи называют lawfare. Несмотря наанглийское наименование,неимеющегося пока канонического перевода врусском научном дискурсе,суть этой практики очень проста ихорошо знакома гражданам России: сильных конкурентов выводят изигры неполитическими,аюридическими средствами. Иными словами,оппозиционный лидер непопадает вбюллетень исключительно поформальным причинам— уего партии якобы неправильно заполнены документы,или онсам несоответствует каким-то требованиям,или против него возбуждено уголовное дело пообвинениям,которые невозможно успеть опровергнуть додня выборов ит.д.
Танзания 2025 года— хрестоматийный пример использования этой механики. Вапреле,заполгода довыборов,власти заблокировали участие вних Chadema— крупнейшей оппозиционной партии,существующей с1992 года. Еелидер Тунду Лиссу,единственный реальный конкурент президента Самии Сулуху Хасан,был арестован пообвинению вгосударственной измене. Процедурно все было безупречно,носполитической точки зрения было стольже очевидно,что главный соперник действующей власти оказался устранен именно тогда,когда стал опасен.
Кот-д’Ивуар использовал тонкий фильтр— требования кгражданству кандидатов. Конституция там устанавливает жёеткие критерии: претендент должен быть «ивуарийцем попроисхождению»,аоба его родителя— гражданами страны,неимеющими иного гражданства. Опираясь наэти,дискриминационные законы,Конституционный совет дисквалифицировал свыборов 2025 года нескольких сильных кандидатов,включая бывшего премьера Тиджана Тиама— из-за его двойного гражданства. Однако теже критерии никогда неприменялись кдействующему президенту Алассану Уаттаре иего окружению,хотя ихбиографии содержат спорные моменты. Другой показательный случай— Лоран Гбагбо (бывший президент Кот-д’Ивуара,2000–2011 гг.),оправданный Международным уголовным судом в2019 году,нотак инедопущенный обратно кполитической жизни. Его партия была расколота административными методами,аего сторонники преследуются досих пор.
Таким образом,заметно,что сегодня эффективность механизма удержания власти всё больше зависит отобязательной прежде для африканских стран жестокости,аотлегалистской оболочки. Международные наблюдатели струдом критикуют решения,формально принятые «позакону». Национальные суды подконтрольны власти иштампуют нужные вердикты. Оппозиция протестует,нопротесты неотменяют административных актов. Икмоменту голосования сильнейшие конкуренты оказываются выбиты изсписка,избиратель получает бюллетень без реального выбора— только действующая власть икарликовые партии,непредставляющие для нее никакой угрозы.
Однако фильтрация кандидатов— лишь первая линия обороны. Даже если оппозиция каким-то образом пробивается вбюллетень,власть контролирует голосование иподсчет голосов настолько жестко,что исход выборов влюбом случае предрешен. Инструменты для этого нам,россиянам,опятьже хорошо знакомы: манипуляции среестрами,«административная явка»,вбросы иподтасовки вкомиссиях.
Биометрическая регистрация,внедренная при поддержке международных доноров как защита отпоявления навыборах «мертвых душ»,создала новые возможности для манипуляций. ВТанзании перед выборами 2025 года оппозиция жаловалась,что тысячи ихсторонников просто исчезли изсписков— ихданные якобы непрошли верификацию. Втоже время вокругах,лояльных правящей партии,списки,наоборот,раздулись засчет появления всистеме большого числа виртуальных личностей. Читателям сроссийскими паспортами несложно догадаться,что электронная система вТанзании находится под полным контролем Национальной избирательной комиссии,назначаемой президентом,оппозиция кэтой базе данных доступа неимеет,авсе жалобы рассматривают,разумеется,теже самые структуры,что ипроводят регистрации. Нам свами все это хорошо знакомо.
Участковые комиссии формально многопартийны,ноихсостав также контролирует власть. Например,вКамеруне,где партия RDPC правит с1982 года,оппозиционных наблюдателей втакие комиссии просто недопускают под разными предлогами: тодокументы оформлены неправильно,томеста исчерпаны,тоучасток внезапно переносится вдругое помещение— без уведомления ит.д.Подсчет бюллетеней натысячах участков вдень голосования проходит без какого-либо независимого контроля.
Результаты выборов вТанзании 2025 года— 97,66% запрезидента при явке 87%— противоречат любой социологической идаже просто арифметической логике. Встране смногомиллионным населением,сбольшим этническим разнообразием,свесьма неоднородными экономическими проблемами ивысоким уровнем социального недовольство такое единодушие просто невозможно. Для сравнения: даже вСССР напике сталинской эпохи формально допускали несколько процентов «против»,чтобы результаты невыглядели ужсовсем фантасмагоричными.
Откуда берутся такие цифры? Значительную долю составляет знакомая нам административная явка. Зависимых отправительства избирателей принуждают голосовать угрозами увольнения,лишения пособий,отказа вгосуслугах ит.д.Африканские муниципалитеты получают такиеже разнарядки,как ироссийские регионы: например,явка неменее 90%,результат неменее95%. Невыполнение,грозит санкциями. Икомиссии приписывают нужные цифры и«корректируют» протоколы сучастков. Электронная передача данных,внедренная международными консультантами,создала лишь иллюзию прозрачности: цифровая система остается под контролем заинтересованных структур,тоесть цифровизация нерешает проблему,алишь маскирует ее.
Камерун демонстрирует схожую картину. Итоги внекоторых регионах этой страны объявляют раньше,чем завершается подсчет голосов. Оппозиционные партии публикуют свои версии протоколов,итерадикально отличаются отофициальных. Ноназначаемый президентом Конституционный совет ниразу завсю историю неаннулировал итоги президентских выборов. Таким образом,система самовоспроизводится: власть контролирует процедуру,апроцедура легитимирует власть.
Понятно,что механизмы фильтрации кандидатов иконтроля процедур могут работать лишь всвязке. Первая отсекает сильных конкурентов достарта избирательной кампании,авторой гарантирует результат нафинише. Оппозиция вловушке: бойкот выборов дает власти лишь легкую стопроцентную победу,аучастие вних означает заведомо неравную игру инеприводит кощутимым результатам. Выход изэтого замкнутого круга возможен только при радикальном изменении правил игры. Ноиихпишет тот,кто остается увласти,— пока онувласти действительно остаётся.
Юридические фильтры иадминистративный контроль работают эффективно,но неабсолютно. Всегда остается пространство для непредсказуемости. Оппозиция может мобилизовать улицу,независимые наблюдатели— зафиксировать нарушения,общество— выразить недовольство протестами.
Наэтот случай есть третий механизм— силовой. Когда первые два вдруг дают сбой,вдело вступают полиция испецслужбы. Как ивРоссии,насилие применяется хоть ивыборочно,но весьма агрессивно иизбыточно— чтобы явно показать: оспаривание результатов имеет цену,какую мало кто готов платить.
Кот-д’Ивуар— наглядная иллюстрация. Когда воктябре 2025 года стало очевидно,что оппозиция попытается организовать протесты против дисквалификации кандидатов,власти тутже ввели запрет напубличные собрания. Оппозиция нарушила его ивсе же провела свой марш. Полиция действовала подчеркнуто жестко. 255 человек были задержаны,десятки травмированы. Ко дню выборов вся протестная активность была подавлена. Лидеры оппозиции— частично арестованы,частично запуганы.
Камерун использует еще более брутальные методы. Выборы 2025 года совпали там с обострением затяжного конфликта ванглоязычных регионах (тлеет с2016 года). Власти давно используют этот конфликт для оправдания силового контроля. ВДуале,оппозиционном центре,митинг против фальсификаций завершился кровопролитием. Четыре человека погибли,десятки были госпитализированы согнестрельными ранениями. Поофициальной версии,полиция открыла огонь вответ напровокации «экстремистов». Свидетелиже утверждают,что протест был абсолютно мирным дотого момента,пока сами силовики неначали применять газ ирезиновые пули. Никакое расследование,непроводилось,ниодин полицейский непонес ответственности. Зато организаторы были показательно арестованы пообвинению в«подстрекательстве кмятежу»— преступлении,караемом десятками лет тюрьмы поместным законам.
Схожую модель демонстрирует иТанзания. После блокировки Chadema ее сторонники пытались организовать протесты вДар-эс-Саламе (столица),Аруше,Мванзе идругих городах. Полиция разогнала акции,задержав сотни человек. Формально задержания были кратковременными— большинство отпустили через сутки-двое. Ноэтого было достаточно: задержание означает занесение вбазу данных полиции,что затрудняет гражданину трудоустройство,получение госуслуг,выезд заграницу ит.д.Для молодых активистов— серьезная угроза. Массовая мобилизация оппозиционных сил была сорвана,ипротесты остались локальными.
Здесь важно понимать,что силовой механизм— что вРоссии,что вАфрике— необязательно должен быть большим. Его эффективность основана впервую очередь надемонстрации или даже на создании иллюзии неотвратимости наказания. Демонстративные аресты нескольких лидеров,несколько жестких разгонов,несколько погибших вполне достаточно,чтобы подавляющее большинство потенциальных манифестантов предпочло остаться дома.
Социологи называют это эффектом охлаждения: пытаясь избежать неприятных последствий,люди сами отказываются отучастия вполитическом процессе,самостоятельно цензурируют свои высказывания ипризывы. Вобществах снизкой правовой защищенностью это работает особенно эффективно.
Электоральная автократия вАфрике— это невременный сбой демократии,который исправится помере экономического развития. 2025 год совсей очевидностью показал,что мыимеем дело сустойчивой системой,которая научилась воспроизводить себя,адаптируясь квнешнему давлению ивнутренним вызовам. Тесный симбиоз трех вышеперечисленных механизмов— lawfare,контроль процедур исиловой бэкап— отличительная черта системы воспроизводства власти вафриканских странах через выборы. Иэта система довольно гибка— взависимости оттекущий реалий ипотребностей власть делает упор наодин измеханизмов или комбинирует их.
В странах сразвитой правовой культурой исильным международным вниманием (Кот-д’Ивуар) более актуальными становятся юридические фильтры. Встранах сменее требовательной внешней аудиторией (Камерун) допустимо более открытое насилие. Встранах сустойчивой партийной системой (Танзания) достаточно контроля над процедурами. Новезде присутствуют все три элемента— вразных пропорциях.
Ключевое отличие современных африканских стран отклассических диктатур XXвека,вроде гитлеровской Германии или сталинского СССР— сохранение формальной демократической оболочки. Выборы проходят регулярно,оппозиция будто бы представлена,присутствуют международные наблюдатели,используются современные цифровые технологии. Конституции декларируют свободу слова,собраний ипартийной деятельности. Суды иСМИ делают вид,что они якобы независимы исвободны. Однако реальная ситуация очень сильно отличается отформальной. Смысл ифункции государственных институтов выхолощены. Под правильными вывесками нет работающих конституционных гарантий.
Такая иллюзорная система удобна. Власть бесконечно подпитывает легитимность через электоральный ритуал,избегая издержек натурального военного правления. Международное сообщество взаимодействует сякобы «демократически избранными» правительствами,незадавая себе иокружающим неудобных вопросов. Региональные организации (Африканский союз,ЭКОВАС) формально соблюдают принцип конституционного порядка: выборыже проходят,ипереворотовнет. Даже оппозиция порой участвует взаведомо нечестной игре— полный бойкот лишает ее аудитории ифинансирования.
Единственные,кто однозначно проигрывает вэтой борьбе,— избиратели. Ихголоса никак невлияют наисход голосования,ихпротесты подавляются,ихтребования игнорируются. Выборы превращаются изинструмента политической конкуренции вритуал легитимации единственного правителя,измеханизма сменяемости элит— вспособ ихконсервации. Пока издержки поддержания системы остаются приемлемыми для власти,аиздержки ее разрушения— непомерными для общества,электоральная автократия будет воспроизводиться отцикла кциклу. Иразорвать этот цикл возможно только при совпадении нескольких условий.
Первое— независимость судебной системы. Малави показал,что суды способны аннулировать фальсифицированные выборы изаставить власть принять поражение. Ноэто стало возможно благодаря уникальному сочетанию факторов: слабости исполнительной власти,зависимой отвнешнего финансирования; активному гражданскому обществу; личной смелости судей. Вбольшинстве африканских стран эти условия отсутствуют. Судьи назначаются президентом,зависят отисполнительной власти,подвергаются давлению иугрозам.
Второе условие— жесткие правила ограничения президентских сроков,защищенные отманипуляций. Но Камерун иКот-д’Ивуар показали,как легко обходятся такие ограничения,если президент контролирует парламент иконституционныйсуд. Законы меняются,сроки «обнуляются»— илидер остается еще надесятилетие. (Мы в России хорошо знаем,как это выглядит.) Ограничение сроков полномочий,очевидно,требует механизма эффективной защиты. Например,положения отом,что статьи осроках немогут быть изменены нипри каких обстоятельствах. Нодаже эти гарантии работают только при наличии политической культуры уважения кправилам.
Третье условие— реальный доступ оппозиции кизбирательному процессу навсех его стадиях. Это означает непросто право регистрировать партии,ноизащиту отпроизвола властей,доступ кгосударственным СМИ,возможность проводить митинги сторонников,присутствие независимых наблюдателей научастках,прозрачность подсчета голосов ит.д.Танзания хорошо показала,как легко уничтожить конкуренцию,просто аннулировав регистрацию партии задва месяца довыборов. Кот-д’Ивуар— как суды погражданству становятся инструментом политической расправы. Камерун— как запреты насобрания превращают протест впреступление. Каждый изэтих механизмов формально легален,нополитически разрушителен.
Четвертое условие— защита права намирные собрания ипротесты. Когда все другие каналы политического действия закрыты,улица остается последним пространством,где общество может выразить недовольство. Подавление этого права— через запреты,разгоны,аресты,насилие— означает полное закрытие политической системы.
Нодаже если все эти институциональные «предохранители» будут установлены,они незаработают без пятого условия— внутреннего общественного запроса насменяемость власти. Институты несуществуют ввакууме. Они действуют только тогда,когда общество готово ихзащищать итребовать ихсоблюдения. Малавийские суды смогли аннулировать выборы,потому что заихспиной стояли месяцы массовых протестов. Сенегальские выборы 2024 года привели креальной смене власти,потому что молодежь вышла голосовать массово.
Встранах,где общество апатично,разобщено или запугано,даже самые совершенные институты останутся мертвой буквой. И мы в России знаем это не понаслышке.
