Мнение | Чтобы создать этот доклад, мы провели опрос 2000 мужчин в возрасте 18–60 лет в 7 российских региональных центрах — спрашивали об их готовности участвовать в военных действиях в Украине, а также о том, за какую сумму они готовы идти воевать.
Самое многострадальное из исследований нашего центра CASE — «Цена жизни». Идея сделать его возникла в ходе многочисленных интервью: постоянно приходилось делать оговорку «но я не знаю сколько в России людей,готовых воевать за деньги».
А почему,собственно,не знаю? И мы попробовали узнать.
Социально одобряемое поведение — идти на войну
Социальные сети
Чтобы создать этот доклад,мыпровели опрос 2000 мужчин ввозрасте 18–60 лет в7 российских региональных центрах — спрашивали обихготовности участвовать ввоенных действиях вУкраине,атакже отом,закакую сумму они готовы идти воевать. Как выпонимаете провести масштабный уличный вопрос настоль деликатную тему вРоссии задача сама посебе непростая. Приходилось мимикрировать под провластный опрос винтересах мобилизации.
Еще сложнее оказалось синтерпретацией результатов исследования. Когда формулируешь полтора десятка гипотез,ищешь корреляции вполученных результатах иниодна изэтих гипотез неподтверждается,впадаешь впрострацию. Единственный вывод,который можно уверенно сделать: русский народ— онстранноватый какой-то.
Неподтвердилось даже,казалосьбы,очевиднейшее предположение,что чем беднее человек,тем сбольшей вероятностью онсогласится участвовать ввойне завознаграждение. Ничего подобного. Связь готовности воевать сдоходами практически отсутствует.
Опрос проводился вместах,где мыожидали найти несамых обеспеченных россиян— тех,кто понашим неподтвердившимся предположениям,должен быть более склонным воевать. Ноответы респондентов обихдоходах оказались сильно выше,чем данные Росстата оструктуре доходов постране. Что тоже довольно странно. Некоторую логику выявить удалось,ноеще раз оговорюсь,что результаты несовпали снашими изначальными предположениями буквально повсем пунктам.
Доклад был готов уже почти месяц назад,номыдолго пытались договориться скрупнейшими западными изданиями обэксклюзиве иверификации исходников. Потратили кучу времени исил,носнова— несложилось.
Перечислю наиболее значимые выводы.
61% респондентов неготовы участвовать вСВО (вопросе попонятным причинам использовалось именно это обозначение) нипри каких обстоятельствах. Более 30% такую возможность допускают: 13% говорят,что готовы воевать уже сейчас всложившихся обстоятельствах,аостальные— при выполнении определённых дополнительных условий.
Следует осторожно относится кэкстраполяции данных результатов навсю совокупность российских мужчин призывного возраста. Отвечавшие навопросы неощущали угрозы быть немедленно отправлены нафронт,они считали спрашивавших представителями официальных служб изучения общественного мнения исклонялись ксоциально одобряемым ответам,асам опрос проводился вместах,посещаемых восновном представителями нижней страты среднего класса. Реальная доля россиян,готовых кучастию вСВО при тех или иных условиях,значительно меньше. Однако сучетом того,что число мужчин призывного возраста вРоссии составляет 39 миллионов,можно уверенно утверждать,что количество потенциально готовых идти навойну россиян исчисляется единицами миллионов человек.
Иэтого достаточно для продолжения конфликта нынешнего масштаба втечение нескольких лет.
Желаемое увеличение выплат поконтракту,способное привлечь новых солдат нафронт,выглядит весьма умеренным. Медианный размер желательной ежемесячной зарплаты поконтракту— 400 тысяч рублей. Иными словами,половина тех,кто может быть мотивирован воевать,готовы делать это при повышении оплаты менее чем вдва раза отнынешнего уровня (210 тысяч рублей вмесяц). Медианные запросы подругим типам выплат превышают фактические выплаты вМоскве еще меньше. Несмотря наточто мынаблюдаем резкое повышение разовой выплаты при заключении контракта,наши респонденты ориентировались впервую очередь наразмер ежемесячной выплаты,который для них важнее иокотором они лучше информированы.
Сучетом того,что максимальные оценки задействованной внепосредственных боевых действиях группировки— это 700 тысяч человек,удвоение всех типов выплат для участников военных действий может обеспечиваться ростом военных расходов неболее чем на1% ВВП. Иными словами,урежима Путина есть возможность слихвой удовлетворить любые финансовые запросы тех,кто потенциально готов идти наСВО заденьги.
57% опрошенных изчисла респондентов,которые уже участвуют вСВО,сообщили освоем желании продлить контракт сМинобороны. Сложно понять,много это или мало. Содной стороны,почти половина воюющих хотелабы закончить службу— иэто высокий показатель. Сдругой— неверно полагать,что большинство участников СВО удерживаются взоне еёпроведения насилием или угрозами. Чтобы сделать более определённые выводы,данный показатель нужно оценивать вдинамике.
Неожиданным было значение нематериальных стимулов кучастию вСВО. Мнение родственников иблизкого окружения как единственный стимул назвали 16–24% респондентов,потенциально готовых отправиться навойну,тогда как уровень выплат как единственный стимул указали лишь 13%. Повторим: нельзя недооценивать ориентацию респондентов насоциально одобряемые ответы,из-за которой они могли преувеличить относительное значение идеалистических стимулов. Несмотря наэто,результат указывает навысокую зависимость готовности участвовать вСВО отподдержки войны ближайшим окружением респондента даже вслучае,когда деньги являются важнейшим мотивом.
Иными словами,нестоит считать идущих навойну наемниками,мотивированными исключительно деньгами. Снижение поддержки войны вобществе снизит ичисло желающих вней участвовать вне зависимости отразмера выплат,равно как ирост еёпопулярности вызовет иувеличение числа желающих воевать даже при текущем уровне выплат.
Если выйти зарамки количественных оценок исследования иобобщить личные ощущения интервьюеров,общавшихся сомножеством готовых воевать россиян,тостоит привести следующее соображение: некоторые материалы,размещаемые вукраинских или западных СМИ,способствуют повышению российского мобилизационного потенциала вгораздо большей степени,чем все усилия путинской пропаганды,вместе взятые. Язык ненависти вотношении всех россиян без различия,разговоры оразделе России или репарациях прямо обозначались некоторыми респондентами как причины готовности воевать. Снижению мобилизационного потенциала моглабы поспособствовать скорее общегуманистическая ипацифистская пропаганда.
Роль нематериальных факторов косвенно подтверждается отсутствием значимых корреляций между социально-демографическим статусом человека иготовностью идти воевать. Ниодна изпроверявшихся гипотез наэтот счёт небыла подтверждена данными опроса.
Единственный более или менее чёткий вывод— готовность кучастию вСВО выше ввозрастных группах 18–22 и40 лет истарше. Это позволяет утверждать,что навойну готовы идти как те,кто ещё неискал своего места вжизни,так ите,кто его,вероятно,ненашёл иразочаровался вдостигнутых результатах или вокружении.
Тех,кто находится «вактивном поиске»,перспектива быстрой смерти прельщает меньше всего. А в группах от40–44 лет истарше наблюдается тенденция,что свозрастом готовность идти наСВО возрастает,аматериальные запросы вотношении желаемого вознаграждения снижаются.
Несмотря нато что результаты исследования носят крайне противоречивый характер,мыможем уверенно утверждать две вещи.
Первая: исчерпание человеческих ресурсов Кремля вближайшее время маловероятно. Российское общество пока неокончательно устало отвойны ивнём есть большая прослойка тех,кто готов вней участвовать.
Вторая: несмотря наявное желание повысить своё благосостояние через участие ввойне,среднестатистические россияне нерассуждают как профессиональные наемники,готовые умирать иубивать исключительно заденьги. Идеологический фактор остаётся важным— аэто значит,что пропаганда собеих сторон конфликта оказывает серьезное влияние намобилизационный потенциал Путина.
